— Практика «варштатов», или мастер-классов по изучению украинского сельского пения, пришла в Украину из Польши, — говорит Анна Николаевна. — Там она поднялась в начале 90-х на волне популярности, связанной с независимостью Украины: поляки заинтересовались украинской историей, литературой, казаками, песнями... Наши народные песни вызывали большой интерес, поскольку отличаются красивым многоголосием, в то время как польский песенный фольклор почти весь одноголосен. Последние десять лет такие мастер-классы стали популярными и в Украине.   — Ими, наверное, интересуется в основном патриотическая молодежь? — В большинстве случаев да. Хотя первые мастер-классы я проводила с преподавателями, детьми и их родителями в так называемых вальдорфских школах Киева, а последние три года — и в Днепропетровске.   — В этих заведениях народные песни интересуют людей, я так понимаю, как практика в магии пения. А кому еще в Украине, кроме приверженцев «вальдорфской» педагогики, интересен наш фольклор? — Около трех лет назад этим заинтересовались в музее Ивана Гончара. Теперь там это — хорошая традиция. Также заинтересованы в певческих мастер-классах некоторые театральные коллективы — Центр Леся Курбаса, театры «Дах», Национальный драматический имени Ивана Франко, аматорский фольклорный театр «Човен».

— А почему, на ваш взгляд, современные городские люди начинают интересоваться сельским пением?
— Мне кажется, что у многих современников, когда они слышат народную песню в аутентичном исполнении, срабатывает заложенный свыше генокод. В этом звучании они распознают свое, родное. Ведь даже если человек считает себя потомственным горожанином, зачастую его корни — из села. В этой связи интересны впечатления моих польских «варштатеров». После занятий они рассказывали, что украинские песни для них — красивая музыка, но когда они поют свои, польские, ощущают глубинную связь с родной культурой — это свое. Скажу так: не важно, из города человек или из села, но прикосновение к народной песне это все равно, что прикосновение к чистому роднику...

— Вы как-то рассказывали, что в Польше наши песни используют в практиках — в частности колыбельные: психологи лечат с их помощью людей с психическими проблемами.
— Это так. И не только в Польше, а и у нас также. Вообще такое направление в нетрадиционной медицине называется «арттерапия» и давно с успехом применяется для лечения больных детей и взрослых. На мастер-классы, которые я проводила в вальдорфских школах (они совмещены с детскими садиками), мамы не раз приводили ребят с проблемами опорно-двигательного аппарата, аутичных детей.

— Я слышала, что во Франции разработана целая система работы с такими детьми — врачи расценивают феномен аутизма как нехватку любви и общения с матерью в дородовой период. Поэтому голоса мам, колыбельные песни в их исполнении, записывают на пленку и прокручивают ее таким детям через воду — имитируют восприятие материнского голоса не внешними, а внутренними каналами слуха, которыми и воспринимает мир дитя в утробе. — Я не знаю, как работают с такими детьми у нас, но, как утверждали родители таких детей, пение влияло на них очень позитивно. — А обычные люди — что получают? — Независимо от того, молодежь это или люди среднего возраста, все утверждают, что на занятиях получают очень мощный заряд позитивных эмоций, а после — словно «крылья вырастают». Бывает, закончились занятия в классе, а пение продолжается в автобусе, метро и зачастую находит своих благодарных слушателей. Люди старшего возраста утверждают, что в сельских песнях они находят большое утешение, хоть на время забывая о житейских проблемах. — Анна Николаевна, вы давно ездите в фольклорные экспедиции? — В следующем году будет 20 лет.

— Правда, что народная песня в самом народе почти умерла?
— Я бы так не сказала. Это скорее можно отнести к песенной архаике — к обрядовым песням. Их удается записать с каждым годом все меньше и меньше, а возраст певцов, от которых можно записать эти песни — все старше и старше (75+). Если раньше фольклористам удавалось записывать материалы без особых усилий, то теперь перед экспедицией мы готовим вопросники, учим наизусть песни, которые бытуют в соседних регионах, селах, и при встрече с бабушками сами напеваем их. Только тогда они вспоминают нужные нам песни. Часто, опрашивая их, слышим ответ: «Дітки мої, що ви мене питаєте про колишні пісні. Ви мене спитайте, що я вчора їла, дак я вам не згадаю». Что касается лирики, то она в украинском селе бытует и сегодня, другое дело, что в основном это поздние, а зачастую и привнесенные извне песни (соседние села, другие регионы, радио, телевидение).

— Говорят, начали фиксировать эту смерть этнографы — мол, стали записывать то, что всегда передавалось словесно...
— Дело в том, что фольклор «не умирает», он трансформируется. Поэтому устное народное творчество будет жить до тех пор, пока живо село (я не говорю о городском фольклоре). Сегодня во многих селах стараются сберечь свой фольклор — люди среднего поколения, молодежь осознали его ценность.

- Вы говорите, что фольклор трансформируется. Но во что он превращается? Если раньше песни были молитвой к высшим силам, то сегодня в них поется что-то типа «чоботи, чоботи з бугая, не бояться чоботи нічого...» — Это вполне закономерный процесс. Исчезают древние жанры, появляются новые. Ныне существующие изменяются, иные остаются в первозданном виде. Древние языческие обряды и связанные с ними обрядовые песни «дожили» до середины XX века, а в некоторых регионах (в основном западноукраинских) бытуют и поныне. С лирикой все же дело обстоит не так плохо. — Почему современные украинцы не поют? — Ну, что совсем не поют — я бы не сказала, а вот то, что поют мало, можно объяснить: в дома пришли радио, телевидение, а с недавних пор еще и компьютеры. Сегодня молодежь тянется к народной песне тогда, когда понимает, что окружающий их «неживой» мир затягивает... Вот и ищет «родник с живой водой» в песне.

— Кто сегодня профессионально собирает украинский фольклор?
— В Украине существуют две научные лаборатории по изучению и пропаганде народного музыкального творчества — в Киеве и Львове при кафедрах музыкальной фольклористики в Национальных музыкальных академиях Украины. Каждый сотрудник лаборатории изучает выбранный им регион. Сегодня в архиве киевской лаборатории собраны записи более чем из 1200 сел Украины.

— А эти записи кто-то еще может услышать или увидеть, или они «мертвый груз»?
— К счастью, лучшие образцы песен и инструментальной музыки мы стараемся издать в компакт-дисках. Хотелось бы, чтобы таких дисков выходило как можно больше. В 1993 году во Франции я с коллегами из «Древа» оказалась в большом музыкальном магазине. Там были огромные стеллажи с коллекцией фольклора народов мира — записи из Африки, Азии, Америки, Европы... С замиранием сердца подошли к стеллажу с фольклором славян. В ячейке (!) «Советский Союз» лежало всего два компакт-диска: Владимир Высоцкий и Краснознаменный ансамбль песни и пляски Советской Армии. Было очень обидно, ведь уже тогда мы в экспедициях записывали такие архаичные обряды, как «проводы русалок», «куст», «коза», «меланка»... Сегодня, Слава Богу, кто интересуется фольклором, все эти записи могут найти.

— Но все равно — если даже у человека сработал генетический код и он выучил эти песни, любовь к ним скоро иссякнет — в современной жизни он не найдет им применения. Так не напрасная ли это трата времени?
— Нет. Дело в том, что в последние десятилетия наблюдается такая тенденция: музыкальная традиция, веками существовавшая в селе, перенимается горожанами. Город едет в село, чтобы набраться там мудрости. Особенно этим увлечена молодежь. Сначала учатся петь на тех же мастер-классах, затем объединяются в группы, собираются сами по вечерам и поют дома в квартирах. Очевидно, идем к тому, что у нас будет так, как нынче в странах Балтии, где почти все городское население увлечено своими сельскими песнями, танцами.

— По поводу фольклорных вариаций — сами его носители не всегда это приветствуют, можно вспомнить, например, гуцулов, которые, говорят, обиделись на Руслану, выстроившую свой имидж с помощью их мотивов...
— Что касается использования фольклора в различных стилях современной музыки, то сегодня это не редкость. Например, очень популярно смешение украинских песен с африканскими ритмами, роком, джазом. Мне кажется, это не плохо. Не все и не сразу очаровываются красотой сельского пения, особенно молодежь, воспитанная на «попсе», «диско», роке. Поэтому, для современного человека такое соединение стилей может стать ступенью к восприятию фольклора в «чистом виде».

Город сегодня едет в село, чтобы набраться там фольклорной мудрости